Петр Симченко — доброволец «красной зоны». Ему 39 лет, бывший музыкант. Он долго работал в «Yamaha» и «Gibson». Много лет отдал шоу-бизнесу. Объездил много стран. Мы решили узнать, почему он выбрал путь волонтера «красной зоны» и как это изменило его жизнь. Мы начали с самых простых вопросов, а в итоге получили невероятно искреннюю историю, настоящую «исповедь» волонтера.
— Петя, как получается совмещать работу и служение в «красной зоне»?
— Очень выручает наличие вечерних смен, нет ущерба для работы. Заканчиваешь в 6 вечера и едешь помогать. В моем случае — это очень удобно.
— У тебя же есть семья: дочка, мама. Как они отреагировали на твое желание помогать в «красной зоне»?
— Я живу один, в разводе. Мама меня очень поддержала, сказала: «Сынок, делай, что должно». Если бы у нее были силы, то она сделала бы то же самое. Дочку я вижу только на выходных, к сожалению. Ей 5 лет. Я показывал ей свои фотографии, и она теперь гордо объявляет: «Мой папа ходит к бабушкам и дедушкам, лечит их». Мы, конечно, не лечим, но наша работа тоже важна.
— Как проходят смены?
— Смены иногда проходят очень легко, иногда труднее. Физически — это непростая работа. В СИЗах (средствах индивидуальной защиты) — жарко, если чешется что-нибудь или щиплет глаза, то почесать — не можешь. Маска затрудняет дыхание. Но есть «лайфхаки», которыми мы пользуемся. Это облегчает жизнь.
— Когда приходишь домой, думаешь ли о том, что сегодня было в «красной зоне»?
— Нет, не думаю, отключаю голову. Единственное исключение, это если я пообещал пациенту поговорить с ним на следующей смене. Тогда думаю. Безусловно, я расстраиваюсь, если «уходит» подопечный. Мы все-таки привязываемся, но это жизнь.
— Откуда ты узнал о такой возможности помогать?
— Из призыва епископа Пантелеимона. Мне показалось, что любой православный христианин должен творить добро. Это война — меня призвала моя родина, моя страна. Это как призыв добровольца на фронт. Я пошел. Надеваешь свой бронежилет — СИЗ. Надеваешь свою маску, и вперед: помогать, творить добро, учиться смотреть на то, кто ты есть.
— Что ты чувствуешь, когда идешь в «красную зону»?
— Каждый выход не похож на предыдущий. У меня абсолютно трезвая и пустая голова. Я иду и знаю, что там буду делать. Когда я уже там, понимаю: чтобы помочь человеку — нужно быть деликатным. Я всматриваюсь в лица и вижу в глазах призыв о помощи. Тогда я незамедлительно откликаюсь. Что бы ни случилось, я должен облегчить страдания людей, я должен сделать так, чтобы их жизнь в госпитале была комфортной. Чего бы мне это ни стоило.
— Было ли тебе страшно?
Скорее мне было очень волнительно. Особенно, когда я первый раз переступал линию между «шлюзом» и «красной зоной». Мандраж пошел, когда я надевал свой СИЗ. Я бы сказал так: мне не страшно, но я боюсь. И это нормальное состояние, здоровый страх. Если волонтер перестает бояться, то в некоторой степени, это плохо. Нужно сделать паузу. Мне не страшно, но я опасаюсь иногда — скорее так правильнее сказать.
— Как повлияла «красная зона» на твою жизнь?
— На самом деле «красная зона» нужна больше самому волонтеру, чем подопечным. Она позволяет посмотреть на самого себя. Посмотреть на свое терпение, любовь. Самое благородное, что я делал — выносил горшки с нечистотами. Потому что самая грязная работа — это самая чистая работа для души.
«Красная зона» однозначно очень повлияла на меня. Ты четко понимаешь, что сам можешь оказаться там. Где-то тебя точит тщеславие, что ты такой хороший.
Но ты понимаешь, что это не ты хороший, просто Бог еще не давал тебе возможности хоть как-то себя проявить. А может и давал, но ты не заметил. И тогда испытываешь благодарность. Ощущаешь, что, возможно, ничего в своей жизни важного и не сделал никогда. «Красная зона» показывает контрасты, заставляет тебя быть терпеливым. Когда на тебя могут несправедливо побраниться, ты учишься знать свое место. Учишься любви и милосердию. Это серьезные изменения в жизни.
— Петь, «красная зона» — это про боль или про что-то другое?
— Для меня «красная зона» — это про надежду, всегда про надежду. Всегда про любовь. Я испытываю большое моральное удовлетворение, когда вижу, что смог облегчить человеку страдания. Когда моешь, переодеваешь, расчесываешь волосы, оставляешь пациента в чистой постели. Когда безнадежного с виду больного, удается покормить, напоить. Я очень часто сажусь на кровать и беру пациента за руку. Для меня «красная зона» — это про жизнь и надежду, и про познание самого себя.
Однажды лежал у нас один бродяга бездомный. Его трясло от температуры. Меня попросили его помыть, потому что от него плохо пахло. Соседи могли бы быть недовольны. Могли, но ничего не сказали. Я посадил его на коляску, встал на колени и стал мыть ему ноги. И вот здесь я почувствовал что-то Евангельское и наконец-то понял, что сделал что-то правильное в своей жизни. Вот такие мысли в «красной зоне» посещают часто.
Вы можете стать добровольцем «красной зоны» в Москве, заполнив анкету по ссылке: https://taplink.cc/diaconia.ru
— 
Фотографии Пелагия Замятина, Вечерняя Москва
Автор: Арзуманова Кристина, пресс-служба Синодального отдела по благотворительности
